либо придется самим покупать эту самую дополнительную, но такую нужную литературу.

Безусловно, было бы просто замечательно, если бы государство обеспечивало школы этими учебными материалами, и в каком-нибудь идеальном обществе так и есть, но в российских реалиях все несколько иначе.

Каждый человек, сталкивавшийся с ЕГЭ и ОГЭ, конечно же, знает красивые глянцевые книжки с вариантами КИМов, представить подготовку к экзаменам без них уже практически невозможно. Есть ли эти книги в школе? Нет. А знаете, где их можно найти? Правильно, в книжных магазинах. Как это называется? Тоже верно, поборы!

Во всяком случае, именно так отреагировала мама девятиклассника, когда мне впервые пришлось заговорить об этих пособиях.

– Школа обязана сама дать моему ребенку эту книгу! Я ничего покупать не буду!

В итоге покупать пришлось мне, потому что никто, естественно, и не планировал их закупать на целую школу, так как эти пособия не входят в обязательный перечень литературы.

Веселая, кстати, ситуация получается: конечная точка нашего современного школьного образования – ЕГЭ, а ни одна книга, которая помогает подготовиться к этому самому экзамену, в комплект обязательных учебных пособий не входит. Поэтому либо тетрадь купят родители, либо в магазин отправится Павел Викторович, потому что Сережу, мама которого отлично знает свои права, но совершенно не представляет, что творится в школе, как-то к экзамену готовить все же надо.

На первом же занятии даю Сергею свою тетрадь, но прошу работать в ней карандашом, чтобы я в дальнейшем мог ей воспользоваться. Естественно, тетрадка вернулась вся исписанная и совсем не карандашом, так еще и жирная надпись на обложке недвусмысленно давала понять, что это собственность Сережи.

Чтобы как-то контролировать поток финансов, которые родители тратят на учебные пособия, а сколько стоят современные учебники, я думаю, вы представляете, было решено, что в одном классе у детей может быть всего три рабочие тетради на печатной основе. Понятное дело, русский язык в это число не попал.

Первым номером, конечно же, значился ОБЖ, потому что преподаватель именно по этому предмету громче всех доказывала на педсовете, что изучение ураганов, противогазов и жгутов немыслимо без рабочей тетради, так только там самые необходимые письменные задания. Второе место ушло биологии, так как все учителя, в том числе и администрация, понимали, что в нашей школе только наличие тетради спасало учеников от двоек на этом предмете. Дело в том, что всю четверть ВСЕ классы стояли на ушах, ничего не делали и веселились, а в последнюю неделю списывали из Интернета ответы на пару десятков заданий из этой тетради, что и гарантировало хоть какие-то положительные оценки. Можно было бы, конечно, задуматься об уровне преподавания биологии, но заставить учеников купить тетрадь и отправить меня следить за дисциплиной на чужом уроке гораздо проще. Последний счастливый билет получал английский. Тут я ничего комментировать не буду, потому что отлично понимаю, что на этом предмете тетрадь, действительно, наиболее интегрирована в учебный процесс и ее наличие на столах подразумевается авторами большинства программ.

Как вы уже поняли, русский язык в число привилегированных предметов не попал. Да и с чего? Это же всего лишь обязательный экзамен, куда ему соперничать с ОБЖ.

Сколько, по мнению комментаторов из Интернета, ежегодно откладывает в свой карман среднестатистический учитель? Много, очень много, я бы даже сказал: неприлично много. Но я опять как-то выпадаю из общей статистики, которой так любят размахивать сетевые тролли.

Недавно пытался высчитать, сколько я денег ПОТРАТИЛ на школу, и, дойдя до сотни тысяч, решил прекратить свои подсчеты, чтобы не расстраиваться. Дидактические материалы по литературе и русскому для каждого класса, дополнительные задания в форме ЕГЭ, рабочие тетради, карточки и прочие пособия. Когда я уходил из школы, мне понадобилось больше десяти дней, чтобы перевезти домой все те книги, которые я купил в свой кабинет. Каждый день выходил из школы с двумя огромными сумками,

а полки шкафов даже и не думали становиться пустыми.

Я сейчас не буду строить из себя человека, который продал последние штаны, лишь бы купить тетрадей для любимых учеников. Да, и кроме того, мне очень повезло с родителями, которые очень часто сами вызывались приобрести нужные пособия. Но отлично понимая, какой сейчас стоит в обществе эмоциональный фон относительно денег и образования, я старался свести финансовую вовлеченность родителей к минимуму.

К расходам на книги я был морально готов, а вот предположить, что обязательной статьей моего бюджета станет пленка для мебели, я не мог.

Последние два года преподавания в подмосковной школе мне приходилось совмещать с еще одной работой, поэтому в своем кабинете

я находился с понедельника по среду, а в остальные три дня в нем работали другие учителя.

Помните, как я возмущался неприветливости и суровости учителей, в кабинетах которых мне пришлось работать в первый год? По-настоящему я их начал понимать в тот момент, когда в моем кабинете заменили мебель. Первые два года ученики сидели за старыми советскими партами, да красивыми их было назвать уже нельзя, их прочность тоже начинала вызывать сомнения, но, во всяком случае, они не были источником постоянной головной боли. Поменяли их на относительно новые.

Когда стильную модную молодежную мебель принесли в класс, первое, о чем я подумал: над дизайном вещей как следует поработали крысы. На каждой парте была какая-то непонятная пластиковая пленка, имитировавшая деревянную поверхность. Оторвать бы руки тому, кто придумал ее наклеить. На большинстве парт этой странной пленки оставалось процентов пятьдесят, на свободной же поверхности красовалась изрисованная детьми ДСП.

Проблема заключалась в том, что полностью оторвать ее не получалось, и поэтому практически на всех столах образовалась острая каемка с неровными краями. До сих пор не понимаю, как никто себе руки не порезал.

Каждый понедельник заходя в класс, я наблюдал одну и ту же картину: пленки становилось все меньше и меньше, острых обглоданных краев все больше и больше, а уж рисунки на партах спокойно можно было выставлять в картинной галерее, потому что по исполнению, что по размеру они туда отлично вписывались. Стереть шедевры наскальной живописи не представлялось возможным, потому что поверхность, скрывавшаяся под злосчастной пленкой, буквально впитывала в себя чернила. Найти виновных – тоже. Кого бы я ни спрашивал из педагогов, все в один голос утверждали, что все так и было. Я не я, и лошадь не моя.